Лоцман вспомнил условия своего пробуждения. Кажется, кто-то нагло воспользовался шансом поиздеваться над вполне конкретным Саймоном Фишером, да, Мэг? От этой мысли почему-то стало не обидно, а весело – словно в детстве, когда Феруза подкарауливала его у ельника и закидывала шишками. Так что сержант Микко Джавад, обернувшийся на звук шагов от единственного в помещении стола, застукал нежданного гостя с улыбкой от уха до уха.

– Апостол… – он медленно положил на стол бумажную – бумажную! – книгу и так же медленно поднялся. – De puta madre [108] , Апостол! Живой!

Конечно, армейская выдержка не позволила броситься на лоцмана всем сразу. Но по ощущениям, пару синяков на ребрах, плечах и между лопаток Саймон таки заработал. Фогели, те, что могли ходить, не галдели и не суетились: после энергичного и решительного обмена приветствиями они деловито и собранно расселись по местам.

– Докладываю… – сложив руки на колени, сержант Джавад выпрямился и даже слегка посуровел.

Пришлось перебить.

– Микко, обожди. Насколько помню, в разведгруппе я был у тебя в подчинении.

Плечи Фогеля чуть обмякли, он выключил уставной тон и цыкнул зубом.

– Верно говоришь, Апостол. Но многое изменилось. Оосава… – Он сжал губы в нить и шумно выдохнул, отчего узкие ноздри аж дернулись. – По всем имеющимся в моем распоряжении данным, замглавы Четвертого комитета ГА ООН Анжело Оосава оказался предателем. В отношении данной боевой разведывательной единицы – без сомнений. В отношении Объединенных Систем – вероятно. Ты же был переведен в мое непосредственное подчинение по его приказу. Но!

Поднявшись, сержант подошел к устройствам, мониторившим состояние Фогеля-четыре. Удовлетворенно кивнул и продолжил.

– Но. Смотри, какая штука. В условиях перехода на, так сказать, автономный режим старшим наличествующим офицером становишься именно ты. Ведь Оосава назначил тебя своим помощником официально? Я ничего не путаю?

Продолжая ободряюще улыбаться, про себя Саймон проклял ооновскую бюрократию. Вот жопа! Нет, он прекрасно помнил подписанный лично трудовой договор… Но такой подставы от бывшего начальства он точно не ожидал!

Оставалось надеяться, что сам Анжело тоже не предвидел подобного развития событий. Судя по мелькнувшей на долю секунды улыбке, Микко прекрасно понимал, какой бардак сейчас творится в голове у лоцмана. И решил развить успех:

– Кроме всего прочего, ты Фишер. А точнее, Саймон Петр Фишер, прямой наследник и будущий глава Семьи Фишер, одной из самых могущественных Семей в Профсоюзе лоцманов. Ты человек, которого с детства учили принимать большие решения – даже если сам ты к этому не стремился. А я простой сержант разведгруппы, мой удел – тактические задачи. Угадай, кто из нас лучше годится на роль старшего в командной цепочке?

Он помолчал, давая лоцману время переварить сказанное, потом негромко добавил:

– А еще ты пришел за нами. Не сбежал – хотя что стоит лоцману сделать шаг и оказаться дома, в Семейном гнездышке? Не обвинил во всех грехах, выгораживая себя, – тогда за нами бы пришли уже совсем другие люди. Ты пришел, и я готов идти за тобой. Ты мой командир, Апостол. Это есть факт.

Саймон отчаянно надеялся, что пунцовеющие щеки спишут на внезапно проснувшуюся скромность. «Не сбежал», ага. Потому что не смог. Нет, он ведь вроде даже собирался вернуться – потом, когда все устаканится, когда настанет момент, когда вернется дар… Откуда-то из дальнего закоулка памяти на него с пониманием взглянул дядя Анджей. Щекам стало еще жарче.

Не давая себе погрузиться в рефлексию и самоедство, лоцман решительно покрутил головой. Обнаружил за ближними койками сложенный табурет, добыл, разложил. И неспешно уселся по центру, уперев локти в бедра.

– Хорошо, Микко. Уговорил. Докладывай.

Глава 11

Решения, принимаемые Профсоюзом, вырабатывались многоуровнево.

Естественно, стартовала эта маленькая околовластная эпопея с мнений отдельных лоцманов. Каждый из членов той или иной Семьи, обладающий маломальским авторитетом, собирал вокруг себя некий дискуссионный круг. В круге рождались предложения, формировались поправки, выдвигались протесты. Затем начиналась торговля уступками и компромиссами: внутрисемейные группы и фракции размечали пирог общих интересов и приступали к нарезке оного на интересы частные. Лишь после того, как основные игроки становились убеждены, что обсуждаемая тема включает максимум гешефта для всех заинтересованных лиц, вопрос официально выдвигался на Семейный совет.

Именно протокольное течение совета пришло Саймону на ум, когда сержант Джавад снова принялся блистать выправкой в сидячем положении.

– Начало боестолкновения ты застал сам. Эта рыжая kurwa [109] …

– …которая сейчас наверняка с удовольствием смотрит тридео-фид из вашей камеры, – подмигнул лоцман.

Микко не смутился.

– Пусть смотрит: я исключительно в порядке комплимента. Потому что отбить тебя мы у нее, что характерно, не смогли. А через пару секунд подтянулись и основные силы противника. Не могу не отметить, что огонь плазмой велся исключительно на подавление. Прицельно крыли только «Скаты» и «Гимноты», нас явно собирались брать в плен. К сожалению, без ранений все равно не обошлось. Сам понимаешь, мы не мальчики-скауты, мы слегка без малого чуть-чуть сопротивлялись. Но постарались тоже обойтись без жертв.

– Потому что к тому моменту уже поняли, что дело пахнет горелым пластиком, – кивнул Саймон. Пожав плечами, Микко дернул уголком рта.

– «Гарпии» не вышли на связь. Даже после того, как нас отрезали от тебя, а их самих взяли в кольцо. Очень резво забрали свой десант – кого-то, подозреваю, могли забыть, хотя по уставу не положено. Потом плюнули «мошкарой» и ушли за стратосферу. Уверен, их не отследили: «мошкара» – вещь надежная, забивает все детекторы.

– Но о пленных десантниках ты не слышал?

Сержант подобрался, его взгляд ушел вправо.

– Когда я приказал сложить оружие, с нами обошлись вполне по-человечески. После – отвечали на все вопросы. Почти на все; сам понимаешь. Но об иных, кроме тебя, пленных никто ничего не упоминал. Есть мысль, что их подобрали те, другие.

– Ты имеешь в виду «Противогарпий»?

– Хорошее слово, – оценил Джавад, – емкое. Характеризует. Да, похоже, кто-то спроектировал, построил и подготовил минимум несколько боевых кораблей, способных противостоять ВКС ООН всерьез. И упомянутые ВКС оказались ни ухом, ни рылом. Я, знаешь ли, не наемник, я патриот, но посмотреть прям приятно было.

Фогели отреагировали по-разному: кто-то покачал головой, кто-то хохотнул. Саймон отмел лишнее и прицепился к главной мысли:

– То есть ты тоже подозреваешь за нашей историей сильную структурированную оппозицию, где-то на задворках Систем отгрохавшую целый флот?

– Ну не из параллельного же мира они высыпались…

Снова пожатие плечами. Хотя косые взгляды в свою сторону лоцман поймал. Он шумно, демонстративно вздохнул и помотал свесившимся на лоб чубом.

– Насколько мне известно, никто из Семей никогда не слышал ни о каких иных пространствах, кроме нашего. Давайте оставим эту теорию на самый крайний случай, а в работу возьмем что-нибудь более… Риманово.

Вот теперь улыбнулись все. Закругляя тему, Саймон уточнил:

– Значит, вас повязали…

– И отвели к нашему же боту, – опять выпрямился Микко. – У них тут есть толковые технари: вскрыли пилотажный ИИ, как полевой паек, догнали «Группер», задоковались. Хотя команда, что ни говори, разномастная – с орбитали по электрончику. Дисциплина в норме, но происходящее больше напоминает Запорожскую Сечь.

Он поднял томик репринта, и лоцман наконец смог прочесть на корешке затертое: «Тарас Бульба». Видимо, брови у него все-таки поднялись, потому что сержант кивнул в сторону двери.