– Ла Лоба дала. Приходила, задавала вопросы – все в рамках конвенций. Потом спросила, есть ли пожелания. Я и поинтересовался насчет почитать. Больше шутил, конечно, но – сам видишь…
– А смарты?
– Ограниченно, – Джавад шевельнул пальцами, заставив помигать свет и открыться-закрыться двери в санблок. – Нет, все нормально. На фоне подлянки от Оосавы эти ребята мне даже начинают нравиться.
Он окончательно расслабился, и прочие Фогели тоже. Следовало мягко выводить на самый скользкий вопрос.
– К слову о параллельных мирах. – Саймон выждал пару секунд, пока разведчики обменяются шутками и позубоскалят. – Говорят, скоро лоцманов на заводах станут клепать, как десантные боты. Может, тогда и доберемся. Кто знает…
«Базар» стих, как по команде. Микко остро посмотрел на собеседника, затем кинул быстрые взгляды по углам. Пришлось поднять смарт и продемонстрировать доступ к системам безопасности. Все датчики мерцали темно-красным: помещение не отдавало в корабельную сеть ни бита лишней информации.
Только после этого сержант Джавад поднялся, жестом велев остальным сидеть, и поманил Саймона за собой. В сторону койки, где лежал Фогель-четыре.
– Сергей, – тихо позвал Микко, – ты в фокусе?
– Вполне. – Губы лежащего двигались, но с некоторым трудом. Глазные яблоки под закрытыми веками не шевелились. – Здравствуй, Апостол. Прости, не смог подойти, поздороваться: какое-то хитрое поражение нервного узла. Врач говорит, надо полежать, а то регенерация пойдет не в ту сторону. Но я все слышу и могу отвечать.
– Уверен? – так же негромко спросил лоцман. Кивнуть Фогель не смог, но подбородок качнулся. Сержант присел на соседнюю койку.
– Я, напомню, не самый длинный винтик в машине ООН. А вот Сергей у нас любит держать контуры открытыми. Частенько делится наловленным со мной, как со старшим группы. Прелюбопытные вещицы порой приносит.
– Генеральная Ассамблея ООН очень ценит, уважает и дорожит сотрудничеством с Профсоюзом лоцманов. – Разведчик дышал тяжело и говорил медленно, часто облизывая губы. Саймон было поднял руку, но Микко перехватил запястье и помотал головой. – Все это, конечно, на словах. Внутри каждого комитета есть недовольные как влиянием Семей, так и расходами на их содержание. Насколько я смог сопоставить утекшую в Сеть информацию – там были клочки, реально обрывки файлов, – некий проект, призванный исправить ситуацию, действительно существует. Что именно он из себя представляет, установить не удалось.
Он хрипло втянул воздух и что-то сделал со своим смартом. Пара огоньков на медаппаратуре, наливавшихся оранжевым последнюю минуту, пожелтела, а затем уверенно ушла в зеленый. Сержант похлопал подчиненного по плечу.
– Спасибо, Сергей. Отдыхай, поспи лучше.
– Да не, я послушаю, – буркнул тот, не вполне внятно, но упрямо. – «Прелюбопытные вещицы» не часто заходят в гости сами.
– Спасибо за комплимент, – хмыкнул Саймон. Он обернулся на остальных Фогелей. Бойцы ждали. Ждал и Микко.
– Ладно. – Лоцман вернулся на свой табурет и взъерошил гребень черных волос. – У меня данные не из первых рук, так что стоило проверить. Но в целом сходится. Слышали про андроидов?
Джавад цыкнул зубом второй раз за встречу. Посмотрел в сторону, в другую. Нахохлился, будто воробей на осеннем ветру.
– Видишь ли… Мы одного из них брали. Шустрый оказался парень. Правда, наивный, как ребенок. Я тогда… – он внезапно уставился Саймону глаза в глаза, – …нарушил прямой приказ. Перевел огонь в шок-режим вместо плазмы, как было предписано перед операцией. Не поднялась рука.
Потерев переносицу и сгорбившись окончательно, сержант закончил совсем уже шепотом:
– Не знаю, что с ним стало потом. Не хочу знать. Гадко.
Остальные молчали. В комнате становилось будто бы все темнее, воздух густел и придавливал к полу. Саймон сначала неуверенно, а затем твердо и решительно взял сержанта за плечо:
– Вы делали то, что должны были. И так, как умели. На вас нет вины. На тебе, – он подчеркнул голосом, – нет вины.
– Не знаю, Апостол, не знаю. – Микко выпрямился и снова потер переносицу. Лицо его застыло гладкой маской. – Может, лучше было закончить все тогда, сразу. Не уверен, что, очнувшись, парень попал в райские кущи.
– Ни в чем нельзя быть уверенным до конца, – развел руками лоцман. – Я вот никогда не думал, что попаду в плен к анархистам-романтикам в компании ооновской спецгруппы. Кстати, вы в курсе, что наши «хозяева» называют себя Фогельзанг?
Сквозь тяжелую, темную маску Джавада мелькнула искорка тепла. Остальные Фогели отразили состояние командира, их лица тоже начали отмякать. Саймон в очередной раз поразился, насколько близки эти люди, не будучи прямыми или косвенными родственниками. Ближе, чем некоторые члены одной Семьи.
– Да, совпадение. – Искорка доросла до полноценной улыбки, Микко позволил себе усмехнуться. – Будь я склонен к мистике, решил бы, что даже знак. Так что с андроидами, Апостол? Сдается мне, это еще не вся история.
– Не вся, – согласился лоцман и потер висок, размышляя, как подать слова Моди. – Среди местных, скажем, доброжелателей выискался один ушлый тип. Он явно надеется кинуть своих «друзей» и подобраться к Семьям поближе; не то симбионтом, не то паразитом. В качестве жеста доброй воли сей ловкий господин поведал мне сказку. И в сказке той говорилось: андроиды проектировались с сюрпризом. В качестве исходного материала разработчики где-то взяли биоптаты лоцманских Семей.
– То есть про заводы ты не шутил, – задумчиво резюмировал сержант спустя полминуты. – Действительно, сходится. А я, дурак, по молодости вам завидовал…
Саймон снова вспомнил Семейный совет. Именно там, облекаясь в четкие формулировки, вслух звучало все то, что до начала официальной процедуры существовало лишь на уровне мнений и намеков. И когда замолкал последний голос, имеющий вес в совете, все взгляды оборачивались в одну сторону. В сторону главы Семьи.
Сейчас все смотрели на Саймона.
Молчание затягивалось. Лоцман поерзал на табурете, сплел пальцы, передернул плечами. В голове почему-то крутилось назойливое: «Не ешь меня, Лисонька, я тебе песенку спою…»
– Я… – Он откашлялся, взял более уверенную ноту: – Я не знаю, как быть. Я еще никогда не оказывался в подобных ситуациях. Правда. Все мое пресловутое воспитание, весь мой закулисный опыт, классическое, мать его, образование бесполезны. Может, ты все-таки…
– Нет, Апостол. – Подняв руки, Микко улыбался тепло, но непреклонно. – Как я уже сказал: ты командуешь. У меня есть должок перед Анжело и есть намерение его отдать. У тебя, как я понимаю, тоже. А теперь, выходит, всплыло и кое-что помимо личных счетов. Значит, нам тем более суждено свидеться с господином Оосавой: чую чем-то задним, без Четвертого комитета здесь не обошлось – не могло обойтись. Но что именно нам предстоит сделать, решаешь ты. И если для этого Фогелям потребуется «спеть» – я только возьму под козырек и уточню, где и с кем.
Колени у Саймона вибрировали, и он возблагодарил всех святых покровителей астронавтики, что все еще сидит. Сделав несколько резких глубоких вдохов и медленных, долгих выдохов, лоцман позволил себе легкомысленную ухмылку. На самом деле ощущение, что уши и скулы у него горят, никуда не делось, но тут уж выбирать было не из чего.
– Хорошо. Отлично. Значит, армия у меня есть. Осталось договориться с флотом. Сущая ерунда.
В каюте грохнуло от хохота. Даже распластанный по койке Сергей вливал еле слышные ноты во всеобщее веселье. Саймон тем временем вернул сенсоры помещения в сеть. Магда, явно заинтригованная внезапно возникшим фидом, заглянула в распахнувшуюся дверь.
– Да, уже иду, – кивнул ей лоцман. Украдкой пощупал коленки, убедился, что не дрожат, и встал. Пожал руку поднявшемуся Микко, попрощался с остальными разведчиками, махнул Андрею. – Ла Лоба ждет?
– А ты становишься проницательным, – подмигнула девушка. – У нас там новости по твоей части.
– У меня тоже. – Саймон подмигнул в ответ и перешагнул порог. – Пойдем, что ли. Обменяемся.